Юрій Полунєєв: З Миколою Яновичем мене об'єднує взаємна симпатія

Продовження інтерв'ю з народним депутатом України Юрієм Полунєєвим. Першу частину читайте тут.

Вы имеете отношение к национализированному государством банку "Киев"?

- Нет.

- Формально, действительно нет. Однако многие утверждают, что именно вы являетесь неформальным "смотрящим" за этой структурой, курирующим и патронирующим это ведомство.

- Нет. Это по-прежнему не так.

- Злые языки утверждают, что кураторство над банком вы получили в качестве благодарности за выход из БЮТ.

- Учитывая мой предыдущий опыт работы в банковской системе и уровень контактов с инвесторами из международных банков, премьер-министр пригласил меня на встречу и попросил разработать общие рекомендации относительно стратегии для всех банков, рекапитализованных державой, в том числе для этого учреждения.

- Почему именно этого, а не Укргазбанка, например?

- Не знаю. Повторюсь: просьба наработать рекомендации касалась не только этого банка, но и двух других национализированных государством учреждений - Укргазбанка и банка "Родовид".

Я изучил финансовое состояние всех трех банков и представил свою оценку происходящего и возможного будущего. Позже я говорил на эту тему с руководством НБУ, консультантами МВФ и других международных финансовых организаций.

- И что сказали?

- Моя позиция однозначна. Государство вложило во время кризиса в этот проект спасения огромный ресурс налогоплательщиков - около 17 миллиардов гривен из бюджета и 9 миллиардов гривен в виде кредитов рефинансирования НБУ.

Эти деньги необходимо вернуть в казну. В той иной форме. Раньше или позже. Однако любые разговоры о судьбе этих банков, о возможной необходимости ликвидации или слияния этих банков следует вести взвешенно и осторожно.

Любая информация о такой перспективе относительно любого большого банка должна выдаваться дозировано и, как правило, постфактум. Громкая информационная шумиха вокруг этой темы может привести к вспышке недоверия ко всей банковской системе и атакам вкладчиков на банки.

- Так что вы рекомендовали МВФ?

- Разрабатывая стратегию поведения государства относительно рекапитализированных банков, нужно исходить из принципа минимизации убытков для государства, а лучше - получения прибыли. Этот проект следует рассматривать как инвестиционный.

- Или неудачно инвестиционный?

- Пока что сложно судить. Однозначно, что слияние двух банков в один не принесет пользы этому инвестиционному проекту. "Киев" пока единственный из трех банков, которому удалось сформировать резервы и, стабилизировав ситуацию, выйти на перспективу безубыточности.

Весьма управляема и стабильна ситуация в Укргазбанке, который, правда, для окончательного формирования резервов нуждается в докапитализации. У банка "Киев" нет такой острой необходимости в дополнительном ресурсе.

- Зачем же фонд включил банк в перечень претендентов на докапитализацию?

- Вопрос не ко мне. У представителей МВФ сложилось впечатление, что из трех национализированных учреждений именно "Киеву" нужна поддержка.

- А какова позиция НБУ в отношении этого банка?

- Насколько я знаю, НБУ против каких-либо разговоров о возможном слиянии или поглощении этого и других банков, а за то, чтобы дать этим банкам еще некоторое время на финансовое оздоровление и подготовку к возможной продаже инвесторам. В этом заключались и мои рекомендации.

Утвержденная Кабмином стратегия относительно "национализированных" банков состоит в том, чтобы докапитализовать Укргазбанк, усилив в нем менеджмент, разобраться при помощи профессиональных советников с проблемами "Киева", а на базе "Родовода" создать "банк" проблемных активов.

- На прошлой неделе бывший председатель правления "Киева" Николай Марченко стал фигурантом уголовного дела. Говорят, он обанкротил получателей кредита и перевел реальные активы банка на другие лица, оставив банку безнадежные кредиты, которые осталось только списать.

- Я не знаю ситуации в банке в разрезе отдельных кредитов, а также в контексте деятельности бывших собственников, поскольку не имею отношения к операционной деятельности, а лишь общаюсь с руководством набсовета и правления банка по общим стратегическим подходам и, так сказать, макроэкономической картине.

- Какой процент возврата по проблемным кредитам из того, что известно вам?

- В целом по банковской системе - 20-30%. Проблема реализации залогового имущества, которое находится в обеспечении кредитов, классифицированных как безнадежные, актуальна для этого банка. Так же, как она актуальна и для других банков, в том числе Укргазбанка и "Родовода".

До прихода нового правительства вывод залогов и разных махинаций с приписками, дописками и неправдивым отображением этих залогов на балансе рекапитализованных банков, и этого банка тоже, были. Одно из достижений менеджмента банка "Киев" - реальная картина состояния дел в банке сегодня.

Это позволило сделать вывод, что банк как довольно-таки раскрученная банковская франшиза имеет право на жизнь. Надо ее сохранить, сделав из нее солидную платформу, на которой инвесторы или государство смогут в недалеком будущем построить хорошее финансовое учреждение.

Когда он будет полностью безубыточен и рентабелен, на нем можно будет создать платформу для создания, например, аграрного ипотечного банка, который будет выдавать кредиты под залог земельных участков и других ценностей.

- Не так давно в парламенте состоялась очередная волна миграции во власть. Вы и несколько других депутатов окончательно вошли во фракцию Партии регионов. В какой момент вы решили изменить свой политический курс - до или после разговора о кураторстве банка "Киев"?

- Уточню: не разговора о кураторстве, а разговора о моем участии в разработке подходов к стратегии рекапитализованных банков. Встреча с Николаем Яновичем у меня произошла в конце 2010 года, где он попросил меня подумать относительно стратегии. Это была неформальная просьба без обязательств.

- Однако вы согласились. Зачем, учитывая уровень проблем вверяемого вам учреждения?

- Никто ничего мне не вверял. С Николаем Яновичем меня объединяет взаимная симпатия и продуктивная совместная работа, когда он был главой профильного комитета Верховной рады. Поэтому отказаться я не мог.

Кроме того, мне это интересно с практической точки зрения. Я законодатель, и мой новый опыт может вылиться в какой-то законопроект. Например, о создании или регулировании деятельности банка с плохими активами.

Для меня это не такой уж и большой кусок работы. Поскольку с руководством этих банков у меня установлены хорошие рабочие контакты, я запрашиваю ту или иную информацию. У меня же нет своего банка. А как я могу писать законопроекты, регулирующие деятельность банков, не соприкасаясь с этим в жизни?

- Вам, как и любым консультантам финансового рынка, платят за эту работу?

- Нет, конечно. А кто мне должен платить?

- В БЮТ утверждают, что "Киев" - своеобразное вознаграждение Партии регионов для Полунеева за выход из фракции.

- Это не так. Мой выход из БЮТ произошел задолго до того, как я стал заниматься вопросами, о которых мы только что говорили, и был основан на конфликте с руководством фракции.

- Речь об Андрее Кожемякине?

- Не столько о нем, сколько о Юлии Тимошенко как конечной инстанции. Я об этом писал задолго до президентских выборов, которые выиграл Янукович. Я писал, что прекращаю свою работу во фракции, после чего перестал ходить на ее заседания. Осадок накапливался долго. Претензий у меня было много, в том числе, и к лидеру.

- Как Юлия Тимошенко лично отреагировала на ваш выход из БЮТ?

- Она не вышла на контакт. Письмо с претензиями она видела, но не сочла нужным перезвонить и исчерпать конфликт.

- Если бы Тимошенко все же перезвонила, вы бы остались во фракции?

- Думаю, что нет. Я, наверное, убедился бы в том, в чем был и так уверен. Разрыв был неминуем. Во всяком случае, мне было нужно услышать от нее хоть что-то.

- Почему вы голосовали за отставку Тимошенко с  поста премьер-министра?

- Я был убежден в необходимости для нее уйти в отставку в связи с поражением на президентских выборах. Нужно было прекратить публичную агонию, которая тогда происходила с властью.

Если кратко, то причины, которые привели к моему выходу из БЮТ, таковы: политическая нечистоплотность некоторых членов фракции, популизм, расхождение между словом и делом, слабая реакция на инициативы снизу, в том числе мои.

- Вы заявляли, что для сотрудничества с действующим президентом вам не обязательно покидать ряды БЮТ. Почему же вы все-таки это сделали?

- С тех пор произошел целый ряд событий. Виктор Янукович счел нужным привлечь меня к деятельности комитета по экономическим реформам. В последнее время я голосовал за проекты, которое поддерживало большинство.

Кроме того, окончательно на мое решение перейти во фракцию повлияло последнее заседание комитета по экономическим реформам. Можете верить или нет.

- Как это связано с вами?

- Я понял, что для меня эта работа важна. Это возможность внести свой вклад в успех очень сложных, непопулярных, но нужных экономических реформ в стране через принадлежность к этой команде.

- Да, в БЮТ вы так и не смогли себя реализовать. В частности, речь идет о программе "Украинский прорыв", соавтором которой вы являетесь, а также ряда антикризисных инициатив, которые правительство полностью проигнорировало. Осознаете ли вы, что депутаты-перебежчики...

- "Тушки"...

- Да, имеют меньшее влияние на решение президента и большинства, нежели "кровные" партийцы, например Юрий Воропаев?

- Сегодня у меня во фракции намного больше коллег, которые прислушиваются к моему мнению, нежели было в БЮТ. С этими людьми мне легче работать. Кроме того, изначально я планировал свою карьеру в Партии регионов еще до вступления в БЮТ. Просто тогда, в 2004 году, я еще не до конца четко озвучил свое желание.

Лобби-бар

- Сегодня вы, как и Воропаев, при подготовке законопроектов консультируетесь с руководством Национального банка. Как понять, кто из вас двоих представляет точку зрения регулятора в парламенте?

- У НБУ есть своя точка зрения, как и право законодательной инициативы. Я не претендую на формирование точки зрения Сергея Арбузова (глава НБУ. - "ЭП").

Его точка зрения на вопрос мне нужна для того, чтобы я лучше понимал логику действий регулятора, когда пишу законопроекты. Поэтому я и консультируюсь с НБУ.

- Почему вы не синхронизируете действия с Воропаевым, не создаете банковское лобби, которого, по мнению Воропаева, в парламенте вообще нет?

- Когда могу - синхронизирую, но хотелось бы взаимности. А где был Воропаев, когда в 2009 году парламент принимал антикризисный закон №1533, с которым я провозился почти год?

- Он тогда был в оппозиции.

- Дело не в этом. Парламенту нужно не лобби, а законодательство, балансирующее интересы потребителей, банков, страны и регулятора. Интерес банка - в интересе, прежде всего, его клиентов, потребителей услуг. Это должны быть первичным.

- Как вы оцениваете работу Воропаева в этом контексте?

- Я приветствую инициативность и профессиональность моего коллеги, который большую часть своих усилий направляет на улучшение законодательства в области корпоративного права и управления.

- И все же, что такое "банковское лобби"? По мнению Воропаева, это он один.

- Я бы так не сказал. Представители той части банковского сектора, которая дискредитировала себя во время кризиса, имеют в парламенте негативное реноме.

Нужно сделать все для того, чтобы сформировать лобби по защите прав потребителей финансовых услуг. Эта система в числе прочих должна включать в себя повышение требований к прозрачности банков, повышение требований регулятора по отношению к банкам и создание правильных условий для того, чтобы банки смогли совладать с главной проблемой, характерной для большинства их них.

- Какая это проблема?

- "Токсичные" активы в балансах. Вот тут не помешало бы банковское лобби, поскольку решение этой проблемы позволило бы банкам начать полноценно кредитовать и население, и строительство и другие сферы реального сектора.

- Как можно усилить контроль над деятельностью НБУ, который долгие годы наблюдал, однако допускал непрозрачную работу многих банков?

- Насколько я понимаю, в Национальный банк пришла новая профессиональная и амбициозная команда. Кроме того, я хорошо знаком с Соркиным (Игорь Соркин - замглавы НБУ. - "ЭП"), курирующий вопросы надзора в Нацбанке.

Думаю, сегодня на новой должности он четко понимает важность поставленной перед ним задачи - ужесточения контроля НБУ за коммерческими банками, с одной стороны, и устранения излишней забюрократизованности, с другой.

Насколько я понимаю, Арбузов весьма четко нарисовал ему степень его ответственности.

- Каким может быть внешний контроль над Нацбанком?

- Можно говорить о каком-то информационном контроле. К примеру, сегодня существует механизм контроля через Верховную Раду. Депутаты могут пригласить главу НБУ с отчетом и заслушать его.

Однако новое руководство НБУ само проводит, на мой взгляд, совершенно новую, более открытую политику по отношению к информированию общества о своих планах и о самом Нацбанке. Это - большой шаг вперед.

- Чем обусловлен ваш конфликт с Воропаевым, в результате чего он назвал вас "не бойцом" и отказался быть соавтором будущих законопроектов?

- Это не конфликт, а скорее спор. Возник же он вокруг нормы законопроекта №7351 "О защите прав кредиторов и потребителей финансовых услуг", касающийся возможности и условий выселения семей с малолетними детьми из залоговых квартир.

Я настаивал на том, чтобы исключить эту норму из документа, как противоречащую серии украинских законов и Конституции. Ни одно законодательство не может сужать Конституционные права граждан.

- Ваше решение изменить позицию произошло после публичной критики со стороны Воропаева или раньше?

- Нет. Мое письмо к коллегам-соавторам с предложением отозвать для доработки данный законопроект датировано сроком намного раньше срока выхода вашего интервью с Воропаевым.

- Почему вы изменили точку зрения уже в ходе рассмотрения этого документа в парламенте?

- Я сделал это, поскольку и от Кабмина, и от Главного научно-экспертно управления ВР по этой позиции была очень жесткая критика, а также осознавая нереалистичность прохождения такого текста в зале.

Я обратился с предложением отозвать этот законопроект, доработать, а после этого подать уже новый законопроект.

- Говорили ли вы с Воропаевым?

- Сразу после его интервью - нет. Позже мы продуктивно общались, вместе отозвали этот законопроект и подготовили ему на замену новый, который будем регистрировать в ближайшее время. Нормы "о детях" в этом тексте не будет.

- Воропаев сказал, что вы долго читали и правили текст законопроекта до его регистрации. После же вас "заклевали" лоббисты, именно поэтому вы изменили точку зрения.

- Я свою точку зрения не менял. Я настоятельно рекомендовал соавторам отказаться от этой позиции еще до регистрации.

Банки и потребители эту проблему должны решать путем реструктуризации задолженности заемщика. Позиция банков в данном случае была однозначна - выселять семьи с детьми.

После того, как все осознали, что идея социально взрывная - начали думать над более компромиссными вариантами: выселять можно только по решению суда и только при предоставлении альтернативного жилья, а также при условии, если один родитель умер и так далее.

На начальном этапе жизни этого проекта я балансировал в надежде, что что-то как-то запляшет. Когда увидел, что норма противоречит Конституции, и об этом сделал заключение комитет ВР по правосудию, я предложил Юрию Воропаеву и Станиславу Аржевитину (депутат от НУНС. - "ЭП") изъять "детскую" статью из законопроекта.

Я не обиделся на Воропаева, хотя мне стало неприятно, что он вынес рабочий вопрос в публичную плоскость и повесил на меня ярлык труса...

- ..."Не бойца".

- Но в итоге победила взвешенная точка зрения. На одном из последних заседаний депутаты финансового комитета поддержали правильную версию законопроекта.

Надеюсь, что в скором времени этот нужный законопроект о взаимоотношениях между кредиторами и потребителями финансовых услуг в том или ином виде или под тем или иным авторством будет зарегистрирован и принят Верховной радой.