На національному рівні бізнесмени Кацуби стали відомими у 2016 році, коли за клопотанням Генпрокуратури заарештували молодшого члена сім'ї – ексзаступника голови НАК "Нафтогаз України" Олександра Кацубу.

Його звинувачували в розтраті сотень мільйонів гривень державної компанії, що не заважало тодішньому генпрокурору Юрію Луценку заявляти про номінальну роль обвинуваченого.

"Якщо ви подивитеся на фотографію Олександра Кацуби, то відразу зрозумієте, що він точно не міг бути ні організатором, ні одержувачем цих коштів. Він був не дрібним, але "сошкою", – говорив тоді Луценко.

До цієї термінології ексгенпрокурор прийшов не просто так.

Олександр Кацуба став відомим завдяки своєму старшому брату Сергію Кацубі. Піком кар'єри останнього була посада народного депутата, до якої він прийшов з газової галузі.

Почавши з рядового постачальника товарів "Укргазвидобування", Сергій Кацуба перетворився на одного з її головних приватних партнерів з видобутку газу. Цим бізнесом він займався з Олександром Онищенком та Миколою Мартиненком.

Однак Олександр Кацуба називає головним партнером старшого брата Геннадія Юр'єва – тодішнього заступника голови "Нафтогазу". Перепитати про цю історію зараз нема в кого.

У кінці 2016 року, у розпал розслідування проти Кацуби-молодшого, стало відомо, що Юр'єв мертвий. Луценко називав це самогубством, але Олександр Кацуба наполягає на версії насильницької смерті.

У будь-якому випадку трагедія не минула даремно. За даними Кацуби-молодшого, саме на загиблого були списані всі тогочасні економічні гріхи в "Нафтогазі". "Усі мої свідчення, за порадою прокурора, сходилися на Юр'єві. Мені відверто соромно, що я там таке наговорив на померлу людину, там повна маячня, повна ахінея", – говорить герой інтерв'ю.

За його словами, з моменту підписання угоди зі слідством у нього не було бажання розвивати бізнес в Україні, але все змінилося після недавньої зустрічі з президентом Володимиром Зеленським.

Кацуба стверджує, що вона була випадковою і тривала кілька секунд. Однак його опоненти в це не вірять, припускаючи, що брати Кацуби хочуть повернути собі колишню могутність.

Бажання зрозуміти стратегію братів – головна ідея цього інтерв'ю. Співрозмовник ЕП також розповів про купівлю "вишок Бойка", особливості націоналізації нафтопродуктів Курченка, стосунки з Анатолієм Шарієм і Павлом Фуксом, розвиток нового бізнесу.

Кто такой Александр Кацуба

— Вы родились в Кривом Роге, а ваш отец (народний депутат сьомого скликання від Партії регіонів Володимир Кацуба. – ЕП) известен как харьковский бизнесмен. Как так получилось?

— Отец переехал в Украину из России со своими родителями, когда ему было 13 лет, познакомился с мамой (она у меня из Харькова), женились, а потом он пошел на военную службу.

Прослужил в армии 19 лет, а это подразумевало каждый новый год новый горизонт. В Кривом Роге я жил до шести месяцев. Потом были Запорожье и Дальний Восток. Когда мне было семь лет, мы переехали обратно в Харьков. Это был 1992 год.

— У вас три высших образования. Зачем так много?

— Я учился очно в Харьковском институте имени Каразина по специальности "Финансы и кредит".

В юридический я параллельно поступил на "заочку". Если честно, я не понимал, зачем я там учился. Наверное, иметь юридическое и экономическое образования было просто модно.

Потом, когда я начал работать в структурах "Нафтогаза", получил образование в Московском университете нефти и газа имени Губкина. На тот момент Россия была невражеской страной и там было действительно хорошее образование.

— Каким было первое место работы?

— У нас какая была история? У семьи много бизнеса в Харькове исторически, есть центральный управленческий офис. Отец в какой-то момент говорит: "Первые три месяца сиди с экономистами, пусть они тебя учат, потом с юристами".

— В вашей официальной биографии написано: в 2003 году открыл сеть компаний "Темп-2005", "Меридиан плюс", "Агро-проминь". Чем эти структуры занимались?

— Тогда было модно разбивать крупные складские, производственные и торговые площади между мелкими арендаторами.

У семьи много такой недвижимости (сейчас больше 100 тыс кв м), ну и я был частным предпринимателем: снимал в аренду крупные помещения по пять долларов за метр, а сдавал по десять.

— В 2009 году вы возглавили набсовет Харьковского завода электромонтажных изделий, принадлежащего вашей семье. Глава набсовета – это уже контролер целого предприятия. Можно ли назвать этот год и эту должность периодом, когда вы перешли от обучения в семейном бизнесе к частичному управлению им?

— Да, как раз в 2009 году мы купили этот завод. Тогда отец сказал: "Ну вот живой бизнес, иди, разбирайся".

— Уже через год, в 2010-м, вы становитесь замдиректора компании "Полтавагаздобыча", которая принадлежит государственной "Укргаздобыче". Как это произошло?

— В тот период мой брат работал замначальника департамента в "Нафтогазе". Он мне говорит: "У нас есть квота в "Полтавагаздобыче". Тогда пришла команда Бакулина (Євген Бакулін, ексглава "Нафтогазу". – ЕП), и старые кадры меняли.

Полтава – город с 300 тысячами населения, тремя кафе, одним отелем – треш. Я езжу в Харьков, у меня Порш, обеспеченная семья – все классно. Он говорит: "Хочешь – попробуй, но если не справишься, я не виноват".

Я приехал – оказались прикольные люди.

— И вы решили попробовать.

— Оказалось, в "Полтавагаздобыче" люди приходят на работу в восемь утра, а уходят в пять вечера. Что делать с пяти вечера до восьми утра в Полтаве – непонятно.

Мне брат сказал: "На порше на работу не езди, у тебя будет служебная машина". У меня был какой-то обычный старенький автомобиль.

Погрузился я в работу. По сравнению с семейным бизнесом, который налажен и работает, это был какой-то треш. Сначала я ходил на какие-то совещания, слушал по три часа какой-то бред. Я не понимал, куда попал.

Потом меня вызвал директор "Полтавагаздобычи" и говорит: "Смотри, тут 10 тысяч договоров. Я не знаю, что это за договора. Нужно посмотреть, какие из них старые, какие коррупционные. Иди, разбирайся".

Я взял все договора и попросил их пересмотреть своих юристов из нашего управленческого офиса в Харькове. Они мне быстро помогли, там действительно было много странных договоров, из которых я порезал 80%.

После этого ко мне начали приходить всякие полтавские коммерсанты. Одни – полубандиты, другие – полументы.

Я им говорю: "Что вы мне можете предложить? Вы понимаете, кто я? У вас договор на 500 тысяч гривень. Я пришел сюда работать, а не воровать". Для них, может, это большие деньги, но для меня это смешно.

— Зачем состоявшемуся бизнесмену ехать в госкомпанию и испытывать все эти нагрузки за маленькую зарплату?

— Когда я приходил в наш управляющий офис в Харькове, было скучно, сухо, а тут я попал в сплошной треш. Каждый день атака слева, атака справа, свои бьют, свои подставляют. Мне было интересно. Зачем люди ходят в горы, на Килиманджаро?

— Я как раз хотел привести пример доброкачественного стресса. Зачем вам стресс злокачественный?

— Я тогда до этого еще не дорос. Я думал, что это круто – быть замдиректора "Полтавагаздобычи". Хотя это вообще не круто, сейчас я не желаю идти туда ни своим детям, ни друзьям.

— До перехода в "Полтавагаздобычу" бизнес вашей семьи имел какое-то отношение к газовой отрасли?

— Нет.

— Вообще ничего?

— Как мой брат попал в нефтегазовую отрасль? Он с начала 2000-х ушел из семейного бизнеса и переехал в Киев. Был коммерсантом, поставлял товары "Укргаздобыче". Был своеобразным посредником, но у этого была своя роль.

Тогда "Укргаздобыча" не рассчитывалась с поставщиками, поэтому он, с одной стороны, гарантировал производителю оплату поставленного "Укргаздобыче" товара, а с другой – зарабатывал на этом как посредник.

— За счет чего у него получилось занять такую нишу?

— Тогда все были "хитросделанные". Коммерсанты продавали "Укргаздобыче" продукцию с 300-процентной накруткой, а брат шел цивилизованным путем – приклеивал свои 20%. Его заметили в "Укргаздобыче", и у него стало получаться.

— В "Полтавагаздобыче" вы проработали несколько месяцев и осенью 2010 года стали замдиректора "Черноморнафтогаза". Как это произошло?

— В то время в правлении "Черноморнафтогаза" был конфликт, они искали человека на вакантное место.

— Они – это кто?

— Один из замглавы "Нафтогаза", которого я знал еще до этой жизни.

— Это кто?

— Юрьев. Очень крутой был человек. У меня аж мурашки, как его вспоминаю.

Я его знал еще с института, он был очень хорошим другом моего брата, приезжал к нам в гости. Он меня вызвал в Киев и сделал это предложение по "Черноморнафтогазу".

— Была ли какая-то роль вашего отца в назначении в "Черноморнафтогаз"?

— Отец максимально далек от газового бизнеса, от "Нафтогаза". Это чисто история брата.

Это брат шаг за шагом добился успеха, чтобы его пригласили работать в систему "Нафтогаза". Я вам скажу так: это брат познакомил отца с Юрьевым, Бакулиным, Бойко и остальными.

— Как вы стали замглавы "Нафтогаза" в 2012 году?

— За два года, которые я провел в "Черноморнафтогазе", мы увеличили добычу в два раза. Компания исторически добывала 1 миллиард кубов, а когда я оттуда уходил, уже было 2 миллиарда. Плюс все видели, что я честный парень.

— Поэтому и предложили?

— Брат тогда был замглавы "Нафтогаза", но уходил в парламент, поскольку был выбран депутатом. Его место в "Нафтогазе" оставалось вакантным.

Позвонил мне Юрьев и говорит: "Саня, у вас есть результат в "Черноморке", добыча развивается, приходи к нам". Понятно, что это все было не без помощи брата.

"Нафтогаз" и "вышки Бойко"

— В 2014 году сменилась власть, после чего к вам начались претензии со стороны правоохранительных органов. Сколько было дел против вас и какова их суть?

— Дел было штук 50. Против меня одного. Один из самых главных эпизодов – мне вменялось хищение нефтепродуктов "Нафтогаза" на 450 миллионов гривень.

— В период вашего руководства "Нафтогаз" подписал с компанией "Газ Украина 2020" Сергея Курченко договор на поставку бензина на 450 миллионов гривень, но его у "Нафтогаза" не оказалось. Договор подписывали вы?

— Нет.

— Тогда почему пришли к вам?

— Я из обеспеченной семьи. Что такое следственные органы? Первое, что они хотят, если у тебя есть деньги, – тебя "обилетить".

— Но если я госслужащий, то соглашаюсь "обилечиваться" только тогда, когда мою вину можно доказать.

— Сейчас расскажу. За закупки нефтепродуктов в "Нафтогазе" тогда отвечал департамент из подчинения Евгения Корнийчука (ексзаступник голови "Нафтогазу". – ЕП). Его подчиненные подписали договор.

К тому времени у Корнийчука возник конфликт с Бакулиным, и его не было на работе. Поэтому начальник департамента Корнийчука пришел ко мне как к подменяющему Корнийчука на время его отсутствия и говорит: "У нас была очередная выездная комиссия на нефтебазу, где лежит наше топливо, нужно подписать акт".

То есть под документом подписалась вся выездная комиссия "Нафтогаза" и я как замглавы, но я не ездил на эту нефтебазу и не мог на нее ездить по должностным обязанностям.

— Впоследствии оказалось, что этих нефтепродуктов нет, и вас подвела команда подчиненных Корнийчука?

— Поставка нефтепродуктов была, нефтепродукты были. Потом, когда случился Майдан, товарищи из "Народного фронта" сказали: "Мы национализировали бензин Курченко".

— Это вы про Пашинского говорите?

— Я не помню все фамилии. Его команда куда-то дела эти нефтепродукты. Не знаю куда – продали или пустили на армию. Это не важно. Главное, что это были нефтепродукты "Нафтогаза", а не Курченко.

— То есть это был бензин, находящийся на нефтебазах Курченко, но юридически принадлежащий "Нафтогазу"?

— Да. Он был на балансе "Нафтогаза".

— Пресса часто упоминала вас и брата как членов команды Сергея Курченко. Говорят, знакомство вашего брата с Курченко случилось еще в Харькове.

— Брат знал Курченко десять лет назад. В Харькове все друг друга знали. Я Курченко видел два раза в жизни на футболе.

— Почему фигурировала информация о том, что старший брат, а после него и младший занимали должности в "Нафтогазе" по квоте Курченко?

— Это не имеет никакого отношения к правде, но у Курченко были "замы" в "Нафтогазе".

— Юрьев относился к этим людям?

— Нет. Юрьев – супер-человек, он был чисто человеком Бакулина. Люди Курченко начали приходить в "Нафтогаз", когда Бойко ушел с поста министра энергетики и перешел в вице-премьеры.

— Одна из самых скандальных покупок "Нафтогаза" – морские буровые вышки для "Черноморнафтогаза", которые получили название "вышки Бойко". Почему вы не дали показаний на Бойко во время следствия?

— Тут две составляющие. Первая – меня никто никогда не просил давать показания по Бойко. Вторая – я Бойко видел три раза в жизни: на дне рождения Бакулина, на дне рождения дочери Бакулина и на дне рождения Юрьева.

С Бойко я никогда не общался, у меня даже его номера телефона нет. Вершиной моих знакомств был Бакулин.

11 друзів Бойка: хто відповість за скандальну оборотку з вишками

— Подойдем с другой стороны. Когда купили вышки, вы были замглавы по финансам в "Черноморнафтогазе". Вы были одним из тех, кто под этой покупкой подписался. Цена вышек была завышена или адекватна?

— Что означает "подписывался под этой покупкой"? Чтобы читатель понимал, есть сумасшедшая бюрократическая структура.

Одна ее часть – это тендерный комитет, который выбирает победителя. Я к этому не имею никакого отношения и не был в тендерном комитете.

Еще одна часть – процедура приемки-передачи приобретенных вышек. Я тоже в этом не участвовал.

И есть еще одна часть – визирование приобретения. Она подразумевает в среднем 10-12 подписей. Моя виза там стояла в череде множества виз.

Моя функциональная ответственность как "зама" по финансам была в том, чтобы посмотреть правильность реквизитов и график платежей, но не то, почем вышки покупались.

— Впоследствии вы анализировали, была ли цена на вышки завышенной?

— Да, я четко анализировал. Если кто-то думает, что там цену умножили на полтора или два, это не так. Маржи там было 10-15%.

— То есть цена была завышена на 10-15% от реальной?

— Ну, у вышек есть поставщик, он же не может в ноль работать. Он купил, положил свои деньги. Давайте я вам объясню ситуацию с вышками на аналогии.

Вот вы хотите купить машину "кубик", идете на станцию "Мерседес" и получаете ответ: "Автомобиль стоит 200 тысяч евро". Вы говорите: "О, класс, а когда вы мне его привезете?". Ответ: "Через девять месяцев". В то же время вы заходите на "Авториа" и видите, что там этот "кубик" продается на 20-30 тысяч дороже.

— То есть эти 20-30 тысяч – это наценка за то, что я не хочу ждать. То же самое было в случае с покупкой вышек "Черноморнафтогазом"?

— Если сегодня кто угодно обратится к производителю вышек и заявит о желании их купить, он скажет: "Классно, пацаны. Через пять лет доставим".

Второй момент: на купленных "Черноморнафтогазом" вышках было очень много дополнительного оборудования.

Первый покупатель этих вышек, как я потом смотрел по английской прессе, заказал их строительство на заводе в 2008 году, когда был спад экономики, и купил их по 180 миллионов долларов за штуку.

Потом этот покупатель продал их посредникам, которые продали их фирме-поставщику по 248 миллионов долларов. Вот он заработал 68 миллионов долларов. Это много или мало?

— В ходе расследования тогдашний генпрокурор Луценко говорил: "Складывается впечатление, что они в большей мере вышки Кацубы, нежели вышки Бойко. Если он даст показания на Юрия Бойко, возможно, они еще станут таковыми". То есть речь шла о том, что Кацубы – идеологи этого приобретения.

— То есть вы верите, что я пришел к Азарову (Микола Азаров, прем'єр-міністр у 2010-2014 роках. – ЕП) и говорю: "Хочу купить вышки". А он такой: "Класс, покупай, парень".

— Кто был автором идеи приобретения вышек?

— Я не знаю. Когда я пришел в "Черноморнафтогаз", у компании был договор с китайской компанией на покупку вышки без доработок, без вертолетов, без доставки и всей остальной чуши на 220 миллионов долларов.

"Пришел прокурор и говорит: "Давай показания на Юрьева, на него все замкнется, и тебя выпустят"

— Луценко говорил о вас: "Он рассказал, кто ему давал указания, сколько он получал в месяц за эти указания в конверте, кто стоял за этой схемой". Правда ли, что в ваших показаниях фигурируют Бакулин и Тамразов (Олексій Тамразов, у 2010-2014 роках перший заступник керівника "Укргазвидобування". – ЕП) как люди, которые были участниками преступной группировки?

— Все мои показания по совету прокурора сходились на Юрьеве. Это даже по всем тюремным понятиям не "западло". Мне искренне стыдно, что я там такое наговорил на умершего человека, там полный бред, полная ахинея. Но когда ты в тюрьме…

Также я давал показания на Януковича, на Азарова, которых в глаза не видел. Мои показания можно взять и смеяться.

— Следствие по вам касалось причиненного государству ущерба в размере 450 миллионов гривень, а по мировой со следствием вы заплатили 100 миллионов гривень в госбюджет. Откуда взялась эта цифра?

— 100 – просто красивая цифра.

— Виталий Хомутынник рассказывал, что ваш отец просил пойти к генпрокурору Луценко и просить за вас. Впоследствии Хомутынник с обидой отзывался о вашей семье, что никто даже спасибо не сказал. Почему так?

— А он ничего не сделал. Потом отец пришел к Луценко и говорит: "Виталик к вам приходил по моему вопросу?". Луценко ответил: "Да, но у Виталия ваш вопрос был двадцатым".

В этом вопросе не было никакой коррупции. С нашей стороны была единственная просьба: чтобы Хомутынник попросил Луценко снизить залог с 400 до 100. Меня держали в заложниках.

— Откуда вы взяли 100 миллионов гривень, уплаченных государству?

— Мы продали завод железобетонных изделий в Водолаге (населений пункт у Харківській області. – ЕП).

— Если руководство "Нафтогаза" и "Черноморнафтогаза" не совершало ничего противозаконного, почему застрелился Геннадий Юрьев?

— У меня есть очень большие сомнения, что это было самоубийство. У него был наградной пистолет, а он якобы убил себя из двустволки. Он должен был быть разутым, он должен сделать это пальцем ноги, но в момент смерти он был в обуви. Для меня он был очень близким человеком и, наверное, самым порядочным в структуре "Нафтогаза".

— Кому нужно было его убивать?

— Я не знаю. Когда это произошло, я был в тюрьме. После этой истории я понял, что однозначно надо заканчивать с героизмом. В камере, где я сидел, через день были смертники, и я понимал, что расправиться со мной несложно.

На следующий день после смерти Юрьева ко мне пришел прокурор и говорит: "Давай показания на Юрьева, на него все замкнется, и тебя выпустят". 

— Сколько в общей сложности вы провели в заключении?

— Меня задержали в июне 2016 года, а выпустили в марте 2017-го. Первые два месяца провел в одиночной камере СБУ в Киеве, остальное время – в Лукьяновском СИЗО. У меня была самая большая камера в СИЗО – на 40 человек.

— В камере были преступники-"экономисты"?

— В камере не было ни одного экономиста. Кто-то убил отца, кто-то зарезал кого-то, у кого-то разбой.

— Сокамерники не пытались использовать ваше финансовое состояние для улучшения своего содержания?

— Я вам расскажу интересную историю. В тюрьме есть иерархия. Я был в тюрьме заложником, у которого 400 миллионов гривень залога. По тюремным меркам, я самый крутой преступник в мире экономики за всю историю. Потом к нам в СИЗО приехал большой чиновник, а местные говорят: "Он слабак, у него 100 миллионов залога".

Если серьезно, то можем поехать на проверку на полиграф, и я скажу, что ни за бензин Курченко, ни за буровые вышки я ничего не получил.

— Возможно, со стороны в это не очень верится. Сложно понять, зачем сыну миллионера, имеющему спокойный собственный бизнес, погружаться в стресс на госслужбе.

— Моя жизнь до "Нафтогаза" и после него кардинально не поменялась. Я как летал с 1998 года на Мальдивы, так и сегодня могу.

— Может, у вас добавилось пару нолей на банковских счетах.

— История работы в "Нафтогазе" – это, скорее, история про желание быть сопричастным к власти. Это грех тщеславия, что ли.

Вот сижу я в пятницу в кабинете "Нафтогаза", а все столики на вечер в ресторанах Киева забиты. Я своей приемной говорю: "Можете мне забронировать?". И получаю положительный результат.

— То есть чувствуешь себя немножко сверхчеловеком.

— А потом я понял обратную сторону этой медали: ты не можешь пользоваться деньгами из семейного бизнеса.

Я хотел новую машину купить, а мне говорят: "Ты что дурак, какая нова машина? Ты в "Нафтогазе" работаешь". "Хорошо, а могу полететь куда-то?". "Нет, летать нельзя. Лети в Турцию". "А почему в Турцию?". "Если кто-то увидит тебя и сфотографирует, будут проблемы".

— Сейчас все претензии к вам со стороны следственных органов сняты?

— Нет, конечно. Это же вопрос наживы каких-то неправильных правоохранительных органов.

— Почему у следственных органов нет претензий к вашему брату, если они всегда считали, что именно он организатор "преступной группировки", а вы – исполнитель?

— Так я же взял на себя все. У меня во всех показаниях написано: "Я все делал, я все деньги воровал и относил Януковичу домой".

— Ваш брат сейчас в Украине?

— Да.

— Чем он занимается?

— Для меня это очень сложный вопрос. У брата сейчас своя история. У нас бизнес в разных направлениях расположен. Он своим занимается, я своим. Знаю, что он покупает какие-то земли на вторичном рынке, строит какие-то объекты.

Отношения с Шарием испортились из-за фото с Зеленским

— В партийных списках Анатолия Шария было много ваших родственников. Как ваша семья с ним познакомилась?

— Семья познакомилась, когда я находился в тюрьме. Тогда по моему делу он в своих роликах начал троллить Луценко. Он был первый журналист, который поставил под сомнение мою причастность к закупке этих буровых вышек.

Потом, когда я вышел, одно время мы жили в Испании. Я тогда Толику написал: "Спасибо, ты классный чувак, прикольно троллил, то да се". Он что-то ответил и так в беседе мы договорились встретиться.

Он тогда жил между Амстердамом, Прибалтикой и Испанией. Мы стали часто видеться.

— Ваша семья финансировала его партию?

— Никогда. Как появились члены моей семьи в его партии? Он предложил найти людей, которым можно доверять. Я предложил маму и свою бывшую жену. Она порядочный человек.

У нас с ним было условие по вхождению моих родственников: если мы проходим в Верховную Раду, то работаем не в оппозиции. В то время Шарий был за Зеленского и "мочил" "Пороха" (експрезидент Петро Порошенко. – ЕП). Для меня это был бальзам на душу. Закончились выборы, никто никуда не прошел.

Кстати, после этой истории я подписал соглашение с одним своим партнером. Там написано, что если я еще раз приближусь к политике, чиновникам или чему-то, что связано с государством, то заплачу партнеру штраф. Там очень большая сумма. Больше в политику я никого не двигаю, не спонсирую и ничего не делаю.

— То есть участие семьи в выборах было помощью другу, а не желанием восстановить влиятельность?

— Да.

— Какие у вас сейчас отношения с Шарием?

— Они испорчены. У нас их нет.

— Почему?

— Из-за фотографии с Зеленским. С этой фотографией вообще смешная история.

Я случайно встретил Зеленского в этом здании (офісний центр на території заводу "Арсенал". - ЕП). До его президентства мы были на нескольких совместных мероприятиях, были знакомы. Когда мы случайно встретились, я был уверен, что он меня узнал. Я подошел, спросил разрешения сфотографироваться. Так и появилась та фотография, которую потом каждый начал интерпретировать, кому как хотелось.

Сегодня понимаю, что не надо было публиковать это фото. Каким-то образом общество это восприняло неправильно.

— Как это фото интерпретировал Шарий?

— У него почему-то сложилось мнение, что я виделся с Зеленским, общался по поводу него. Типа я договорился с Зеленским, чтобы он мне разрешил вернуться в Украину.

По этому поводу у нас с ним разошлись взгляды. Когда он "мочит" Зеленского, я с этим не согласен. С Зеленским я виделся пять-десять секунд – только для фото.

Семейный бизнес, Фукс и Онищенко

— Под этой фотографией вы написали: "Я снова верю и Украину. И даже появилось желание открыть новые ІТ-компании". Такой глобальный вывод появился за несколько секунд случайной встречи с президентом?

— Тут речь про то, что я увидел в глазах человека. Я его увидел и почувствовал, что будет круто в стране. Не знаю, как это объяснить. Я увидел и говорю: круто! Я почему-то в это поверил.

— Увидели и у вас возникло желание открыть несколько ІТ-компаний.

— Нет, смотрите. У нас есть ІТ-компания в Украине, достаточно мощная.

Она работает под брендом MyCredit. После этого открыли аналогичную компанию во Вьетнаме. На днях открылась компания в Шри-Ланке, а в ближайшее время планируется в Индонезии.

Эти компании выдают краткосрочные кредиты. Средний строк – три-семь дней. Взял условно 2 тыс грн, вернул 2,1 тыс.

Moneyveo, MyCredit та інші "швидкогроші": кому належать і скільки заробляють мікрофінансові організації

— Так это же финансовые компании, а не ІТ.

— Я объясню. Наша компания каждую минуту выдает несколько кредитов. Они выдаются без справки о доходах и без других подтверждений платежеспособности. Чтобы отсечь хорошего заемщика от плохого, создаются ІТ-компании.

У нас сумасшедший аналитический отдел Data science, который занимается строительством соответствующих моделей. Это самое сложное. Все остальное (маркетинг, колл-центр) уже проще.

Мы пошли на азиатский рынок, потому что там большая численность населения и высокий уровень проникновения интернета. А после встречи с президентом у меня появилось желание развиваться и в Украине.

— Почему бы вам не пойти более простым путем и не открыть условный Монобанк-2?

— Мы хотели, но как? У тебя должен быть банк-партнер, а у банка-партнера должны быть сумасшедшие лимиты.

— Вернемся к подписи под фото с Зеленским. Вы заявили о желании открыть пару IT-компаний. О чем речь?

— Бизнес, о котором я вам рассказал, был создан мной еще до тюрьмы, но я не открывал ничего нового в Украине.

Это была моя принципиальная позиция как реакция на несправедливое правосудие, но после этой краткосрочной встречи с президентом мое отношение к развитию бизнеса в Украине изменилось.

— Как сейчас выглядит бизнес вашей семьи?

— У нас очень много коммерческой недвижимости.

Мама является дилером на рынке цемента – выкупает очень большие объемы у завода и продает в розницу и мелким оптом. Этот бизнес осуществляется через цементный логистический центр, построенный на базе одного из заводов.

Также у нас есть асфальтный завод в Харькове и два завода по производству железобетонных изделий. Есть предприятие по производству тротуарной плитки. Ну и есть еще сельское хозяйство – несколько тысяч гектаров земли.

— Во сколько оценивается стоимость бизнеса вашей семьи?

— А смысл его оценивать? У нас нет ни одного нашего предприятия в залоге или в кредитах.

— В прессе была информация, что Кацубы выкупили у Александра Онищенко газодобывающую компанию "Пласт".

— Я не знаю, откуда эта информация. Отвечу так: я был близок к этой сделке, но в результате не являюсь покупателем этого предприятия.

— Вы сопровождали эту сделку?

— Да. Я знаю все, что покупается и продается на газовом рынке. Знаю большинство владельцев этих компаний. Ко мне можно обратиться, и я могу сказать, стоит или не стоит это покупать.

— Когда и при каких обстоятельствах ваша семья познакомилась с Павлом Фуксом?

— Я познакомился с Фуксом на дне рождения Кернеса. Тогда меня пригласила сторона именинника. Кстати, если бы я не был тогда "замом" в "Нафтогазе", то не пригласили бы.

— Отношения с Фуксом переросли в какие-то совместные газовые проекты?

— Нет. Были опционы, которые не сработали. Точнее, он сказал, что опцион не сработал, хотя я считаю по-другому.

— Речь идет о лицензиях, которые были получены компанией "Голден деррик"?

— Было много всего. Есть такая история: хочешь сказать про человека хорошо – скажи, хочешь сказать плохо – лучше промолчи. Тут я хочу три раза промолчать.

Сегодня мы с Фуксом не общаемся. Я его не слышал, наверное, еще со времен как вышел из тюрьмы.

— В декабре 2020 года ваш отец стал главой Харьковского райсовета. Зачем мультимиллионеру, основателю большой корпорации эта должность?

— Мои родители – трудяги до мозга костей. В корпорации отца бизнес полностью налажен. Этот бизнес работает сам, но отец привык работать.

— Не может ли быть ответом на этот вопрос то, что если ты являешься представителем органа власти крупного города, то твои заводы имеют гарантированный рынок сбыта?

— Никогда в жизни наши заводы не поставляли бетон городу Харькову. У нас чистый бизнес. Сегодняшняя должность отца – это точно не про деньги. Про свое участие в политике я вам уже сказал. Продавать еще один завод семьи я не хочу.