- А как Вы относитесь к идее поддержки Вас со стороны крупного капитала? Кажется, нет ничего плохого, если Коломойский или Ахметов миллионов по десять открыто передадут какой-то партии.

- Я в этом тоже вижу только самое хорошее, если это не чужая партия, а своя партия. Вы, наверное, помните мое старое-старое определение, которое широко цитировалось: коррупция – это то, в чем ты не участвуешь. Если финансируют другие партии – это коррупция, если свою, то говорится, что это бизнес, политический бизнес. Шучу, конечно.

- Раз зашла речь об Ахметове, считаете ли Вы, что на основе его финансового мощного базиса возможен либеральный проект, который может стать конкурентом для Вашей партии?

- Мне кажется, что господин Ахметов сейчас пока еще политически, экономически и психологически особенно вмонтирован в очень большую инерционную структуру. Даже с его экономическим талантом и финансовой мощью очень сложно развернуть вот эту махину, которая обладает колоссальной собственной инерционной силой, и которая называется в политическом смысле Партией регионов, в психологическом смысле - кругом соратников, друзей, партнеров.

В бытовом смысле это означает вмонтированность в образ жизни, в котором он вырос, воспитан и так далее. Он мучительно пытается вырваться, он похож сегодня на быстроходный крейсер или катер, вмороженный в айсберг. У него достаточно мощи, чтобы двигать этот айсберг, но недостаточно мощи, чтобы сделать этот айсберг таким же маневренным, как сам катер.

Вот когда Ахметов растопит лед и вырвется, тогда он будет нашим конкурентом. А нам нужен сегодня конкурент.

- Зачем? И так достаточно пространства для маневра: выбирай любого оппонента, критикуй любой абсурд, который массово попадает в программы партий...

- Мы всех критикуем, поэтому мы ненависть свою не локализуем на ком-то, мы ненавидим всю правящую элиту Украины как элиту, которая исчерпала себя, не состоялась, залгалась и так далее. Но я имею в виду конкурента философского, в философском смысле слова, сильную партию, с которой мы бы конкурировали на уровне различий в концептуальном тюнинге, а не на уровне различий в базовых принципах либерального мышления.

А такой партии, которая исповедовала бы близкие нам мысли, но имела бы при этом с нами конкурентные разночтения, у нас пока нет.

-Белая ворона, бренд "вольных демократов" - птица агрессивная?

- Белая ворона любит каркать лозунгами, и один из ее лозунгов: "Белая ворона за белый передел". Мы не боимся слова «передел», главное понимать, что делить и с кем. Так вот, мы не боимся передела белого, но боимся передела черного.

Черный передел – это передел собственности. Он всегда заканчивается гражданской войной, революциями, контрреволюциями и так далее. А белый передел – это передел прибыли. И мы считаем несправедливым, что, например, господин Пинчук, который купил, скажем, Никопольский ферросплавный завод, получает очень высокую прибыль, в том числе, за счет здоровья местных жителей, которые живут в экологически неблагополучной округе.

Поэтому мы хотим забрать у него, и у господина Коломойского, и у господина Ахметова, и у других ту часть прибыли, которая образовывается за счет неадекватной платы труда, неадекватных трат на экологию, и т.д. и т.п. Мы не пощадим даже, казалось бы, незаметных людей, всех, кто ходит к президенту через задний ход. И мы постараемся часть их прибыли направить на те проекты, которые компенсируют либо экологические издержки, либо на просто социальные проекты.

Значит, мы будем каркать и, если нужно, клевать наших олигархов, требуя передела нормы прибыли.

- Наверное, тут идет речь скорее о требовании исполнять уже существующие правила игры, чем о создании новых?

- Абсолютно, абсолютно. Сейчас пытаются поменять Конституцию, не понимая, что новую Конституцию, самую лучшую так же не будут выполнять, как и старую. Если бы мы скрупулезно выполняли действующую украинскую Конституцию, мы бы жили уже лучше всех в Европе, потому что у нас одна из лучших Конституций Европы. Многие наши политики не понимают, что достаточно всех обязать жить по уже существующим правовым нормам, чтоб построить идеальную страну.

"Любимому мной Ющенко неправильно объяснили суть демократии"

- Экономика зависит от рынка, рынок зависит от институций, которые обеспечивают некие правила. Сейчас эти институции разрушаются. Вы видите какую-то альтернативу этому несчастью, плохую или хорошую? А то, кажется, плохая очевидна: придут россияне и всех построят…

- Ни американцы, ни россияне – никто не придет, потому что в нашей тяжелой вязкой среде, политической и экономической, никто не умеет работать, кроме нас самих. Это для меня совершенно очевидно.

В чем опасность разрушения институций, и причины разрушения институций. Я об этом тоже много говорил. Причина очень простая – нашему уважаемому и, я говорю серьезно, любимому мной президенту неправильно объяснили суть демократии. Демократия – это создание институтов, которые умеют исправлять свои ошибки, а не уничтожение институтов, которые ошибаются. Если Конституционный суд ошибся, его не надо уничтожать. Надо создать условия, при которых он исправит ошибки.

В чем опасность? В том, что этот процесс сейчас может приобрести завершенный характер. Если сегодня уничтожают суды, то завтра уничтожат прессу. А для меня, как для человека пролиберальных взглядов, последним оплотом либерализма и демократии является именно свободная пресса.

Поэтому у нас сегодня главная задача – не дать, чтобы железные пальцы власти сомкнулись полностью на горле общества. Эта задача начинается с сохранения ниши свободы в прессе.

Вторая задача – это восстанавливать заново репутацию тех институтов, которые уже разрушены, и, может быть, даже через коренные изменения институтов.

Например, репутацию Верховной Рады мы уже не восстановим никогда. Поэтому надо фактически смириться с разрушением Верховной Рады и на ее месте создать европейский Парламент. То есть, надо честно сказать, что Верховная Рада уничтожена, погибла под бременем коррупции, под железными пальцами Балоги, под каменной пятой президента, поэтому мы ее уже не возродим. Давайте создадим нормальный европейский Парламент по европейским принципам и так далее. И закрепим это на дискурсном уровне, то есть на уровне нового названия. Например, «Украинский парламент».

- Это такая мягкая форма переоснования государства, через переименование?

- Флоренский в великой книге "Имена" доказал, что изменение имени меняет суть носителя имени – не важно, что это – человек, институт или даже страна. Поэтому, изменив имя, мы можем много чего поменять.